1.Моя кариатида
Свет моей жизни, огонь моих чресел. Грех мой, душа моя: кончик языка совершал путь в три шажка вниз по небу и спотыкался о щерблёные жёлтые зубы. Я думал о ней каждое утро, придирчиво осматривая себя в зеркале, — и всякий раз оставался удручён. Старый влюблённый осёл. К тому же больной. Конченый я человек. Мазохист в острой форме.
Пора рассказать о нашей встрече. Медея — азиатка с непроизносимым именем, я мысленно сопоставил её с мстительной гречанкой, ибо норов схож, — тоже гордячка и рука тяжела; холодная медь и божественный deus. Имя прикипело.
Она устроилась в ближайший ко мне овощной магазин (затрапезная дыра с запахом гнилой капусты). Поначалу отметил лишь яркую внешность — лицо широкое, как перезрелая дыня, над строгими очами — смоляные брови вразлёт. Медея отличалась от своих товарок — безразмерной кормой, яростным характером и гогеновской смуглотой. Пятно гуаши на среднерусской блеклой акварели.
Медея царствовала над плодами, натирая щёчки апельсинам и ловко орудуя распылителем над жухлой зеленью, — вялая морковка в её руках твердела, а баклажаны наливалась соком.
Сердце моё дрогнуло лишь на третьем визите. Степаныч (сивое обрюзгшее рыло, сломанный нос) уснул в подсобке на мешке с картошкой, и она, мой Тамерлан в юбке, пинала его сапожком. Пышные груди ходили девятым валом, раскосое лицо сделалось тёмно-пунцовым, влажные пятна темнели в подмышках, шея в бисеринках пота. Ураган, не баба.
Решено был брать этот пиратский фрегат на абордаж.
2.Взятие крепости

Тяжело прикармливал я Медею. От суаре и моционов мадам категорически отказалась, а трудности перевода — красавица знала по-русски от силы пять слов — блокировали мой потенциал соблазнителя. Сложно, знаете ли, распускать хвост и заливаться петухом, когда барышня не бельмеса, а ты — счастливый обладатель морды дряхлого спаниеля да россыпи кладбищенских цветочков на коже.
Но в итоге я нащупал слабину. Корабль дал течь. Пират оказался алчен до пиастра. И я подкупил его — за визиты интимного характера. Вид денег заметно расширил способности Медеи к пониманию русской речи, мы сошлись на трёх тысячах за встречу.
Товарно-денежный поворот наших отношений меня нисколько не смутил. Всё это время, обивая плодовоовощные юдоли, я не переставал любоваться ею. Щедрая телесно, она словно впитала аромат раскалённых степей: жар, что падает на жухлую траву, и кислый кумыс, и кипящий жир в гигантских котлах, и стариков с выпаренными до состояния урюка лицами, и южную ночь с разбухшими рисинками звёзд. Казалось, в голове её проносился этот маленький фильм о далёкой родине, когда она вдруг замирала у витрины и не мигая глядела на тяжёлые хлопья снега.
3. Полный вперёд
Я медленно, но планомерно приучал её к правильному обращению с собой, зная, что в её характере есть нужная мне доминанта.
Моя прошлая жизнь покоится под надгробием с приставкой «ex»: доктор наук, муж, отец, сын, друг, коллега. Развод, раздел, увольнение, переезд — сойдя в Сходне, как оставленный на необитаемом острове, я распрощался с теми, кому был близок. Да и был ли?.. Впрочем, неважно. Моя Робинзонада сияла новыми красками — ведь я нашёл свою Пятницу!
Вчера моя красавица была сильно не в духе, и когда я, снимая её пыльный сапожок, потянулся к нему губами, больно пнула в ключицу. Ещё и норовила металлическим каблучком. Потом с пристрастием разглядывал себя в полумраке ванной — синий кружок синяка. С благодарностью погладил его.
Медея любит кататься на лошадках — недоступная роскошь для девочки из советского казахского села, комплексы окраинной колонии, нищета и дурное обращение. Разве можно отказать моей великолепной малышке (под центнер весом). Пришлось принять позу и таскать на себе ценный груз-100. Однако начинающиеся артроз колен и нефрит почек подпортили удовольствие от услужения Нефертити. Благо красавица, нюхающая табак, на подъезде к окну отвлеклась на события, разворачивающиеся во дворе (снова кого-то мутузили) и соскочила со своего гнедого рысака. Ставлю себе диагноз: Нефертити почек.
Многие вечера мы коротали, слушая дождь, — она сидела у меня на коленях, тёплая, влажная, тяжёлая, как огромная тыква. Потягивала сладкое вино и изредка спускала его струйкой в мой полуоткрытый рот. Я рассказывал ей истории из своей жизни, о жене и студентах, детстве и отрочестве, и она засыпала, по-кошачьи перебирая ноготками бахрому подушки. Я целовал её маленькие пальцы, в мозолях и трещинках.
4. Высечь море
Мы поженились весной. К тому моменту Медея уже вполне освоилась в роли домины и не без смеха требовала от меня носить дома кружевные чулочки и стирать её бельё. Она по-прежнему работала в магазине, однако, почему-то скрывая нашу связь, запретила её навещать. Иногда, соскучившись, я нарушал запрет, будто случайно ронял мелочь при оплате, опускался на колени и глядел на её пухлые ножки. Они словно колонны ионического ордена подпирали массивный портик.
Однажды я с испугом отметил её охлаждение. Как обычно по субботам, перед обедом, Медея порола меня. Преисполненный благодарности и вздрагивая от щедрых шлепков, я погрузился в размышления и даже придумал начало статьи для весенней научной конференции, куда меня по инерции приглашали в роли свадебного генерала. Но вдруг с ужасом осознал, сколь механично и бездушно она исполняет экзекуцию! Я заёрзал на станке, крутил задом, прибавил жалости в своём блеянии, страстно запыхтел и готов был пустить слезу, лишь бы малышка усилила нажим и проявила интерес — но нет, шлёпала отстранённо, словно отбивала свинину в столовке.
Потом я узнал, что у неё роман на стороне.
5. Концы в воду
Позже выяснилось, что это я роман на стороне, а тот, другой, был давно и надолго. Меня не стало через полгода после регистрации. Ноябрьским вечером гражданка Гулрухсор Пардаевна Йошьбача нанесла мне раны, несовместимые с жизнью. Согласно заключению судебно-медицинской экспертизы, обнаружены телесные повреждения в виде закрытого перелома костей свода основания моего черепа. Причиной моей смерти стала проникающая рана черепа с повреждением вещества головного мозга. Убийство по мотивам личной неприязни и с целью завладения имуществом и жилплощадью.